Кто и от чего нас защищает: о семинаре "Социальная защищенность населения РФ 2002-2007: измерения и международные сопоставления"

15 мая состоялся научно-практический семинар "Социальная защищенность населения РФ 2002-2007: измерения и международные сопоставления", организованный Институтом управления социальными процессами (ИУСП) ГУ-ВШЭ.

15 мая состоялся научно-практический семинар "Социальная защищенность населения РФ 2002-2007: измерения и международные сопоставления", организованный Институтом управления социальными процессами (ИУСП) ГУ-ВШЭ.

Организаторы семинара ставили перед собой две основные задачи: познакомить участников с общим замыслом исследований по социальной защите, проведенных Институтом в 2002 и 2007 годах, и обсудить результаты, полученные, прежде всего, в рамках социологической их части.

То, что организаторы рассчитывают именно на обсуждение и на диалог, стало ясно, как только Татьяна Четвернина (проректор ГУ-ВШЭ, директор ИУСП) попросила представиться всех собравшихся.

После того, как все представились, Елена Виноградова (старший научный сотрудник ИУСП ГУ-ВШЭ) рассказала об основных результатах исследования. Однако начала она с определения понятия «социально-экономическая защищенность».

Базовая социально-экономическая защищенность понимается как:

• свобода от угроз физической жизни и здоровью человека;
• свобода от страха;
• возможность определять пути своего развития (доступ к образованию и пр.);
• условия для сохранения достоинства и самоуважения.

Забегая вперед, хочется отметить, что именно определение и особенно операционализация этого понятия стали одним из ключевых моментов всего обсуждения.

Важная отличительная особенность этого исследования в том, что понятие «социальная защищенность» относится здесь не только к уязвимым (бедным) слоям населения. Это позволяет ставить и решать новые задачи, обычно несвойственные для исследований в области социальной политики. Например, можно выявить, что под «социальной защищенностью» понимают различные социально-демографические группы. Интересным также может быть установление связей между субъективной оценкой защищенности и различными социально-демографическими характеристиками - такими, как возраст, образование, состояние здоровья, доходы, местожительство людей и пр.

После этих методологических пояснений Елена Виноградова перешла к обзору основных результатов.

По ее словам, на оценку уровня социальной защищенности наиболее сильно влияет уровень доходов: чем он выше, тем лучше респонденты оценивают свою защищенность. Такая же прямая связь наблюдается между оценкой своей социальной защищенности и удовлетворенностью уровнем заработной платы, льготами или социальными выплатами.

Парадоксально, но дела с доступом к базовым социальным услугам (медицинской помощи, льготным лекарствам и пр.) хуже всего обстоят у тех, кто больше всего в них нуждается: у пенсионеров и инвалидов.

Данное исследование показало, что у нас по-прежнему преобладает традиционная (родственная) модель страхования рисков. В тяжелых жизненных ситуациях мы продолжаем рассчитывать только на своих близких. Работодатели, государство и сфера гражданского общества по-прежнему занимают здесь весьма скромное место. Однако на фоне общего роста благосостояния в страховании рисков большую роль стали играть сбережения и кредиты.

Направления анализа в данном исследовании структурировались следующим образом:

• защищенность доходов и доступ к базовым социальным благам;
• защищенность в сфере труда.

Ирина Козина (заместитель директора ИУСП ГУ-ВШЭ) подробно остановилась на вопросах защищенности населения в сфере труда. Для оценки этой защищенности в исследованиях использовались следующие индикаторы:

• защищенность на рынке труда (оценка возможностей найти равноценную работу);
• защищенность занятости (оценка защиты от необоснованных увольнений, оценка угрозы потерять работу);
• защищенность в сфере профессионального роста и карьеры (наличие известных респонденту случаем дискриминации по полу, возрасту и пр., оценка вероятности вертикальной мобильности);
• безопасность труда;
• защищенность профессиональных навыков (оценка возможности повышения квалификации);
• защищенность права на представительство (наличие и оценка институтов защиты трудовых прав).

Почти по всем этим показателям в период с 2002 по 2007 год наблюдается положительная тенденция. И только профсоюзов на предприятиях стало меньше.

Тем не менее, несмотря на общую положительную динамику, люди продолжают рассчитывать, прежде всего, на себя. Кроме собственных сил, надежды в сфере труда возлагают на работодателя, а не на профсоюзы или государство.

В завершение выступления Ирина Козина отметила, что «позитивные тенденции в социальном самочувствии связаны с общим экономическим ростом и развитием отдельных экономических институтов, которые сопровождались ростом и стабилизацией доходов. Развитие же социальных институтов и защита социальных прав не получают позитивных оценок респондентов. Например, у нас все еще преобладают пессимистические ожидания, связанные с выходом на пенсию, указания респондентов на распространенность дискриминационных практик в сфере труда, незащищенность трудовых прав».

После выступления основных докладчиков слово получили приглашенные дискуссанты.

В выступлении Аллы Чириковой (Институт социологии РАН) преобладали превосходные оценки проведенного исследования. Г-жа Чирикова особо подчеркнула, что данное исследование - совершенно не политизировано, что это действительно независимая оценка уважаемых людей, которой можно верить. Еще одно достоинство исследования - объем выборки сопоставим с масштабом поднимаемых проблем. Более того, данное исследование позволяет делать межстрановые сравнения.

Алле Чириковой импонирует предпринятая попытка методологического переосмысления того, что можно понимать под социальной защищенностью. Но тут ложкой дегтя в бочке меда является терминология исследования. Язык концептуализации находится в межнаучном пространстве и зачастую является прямой или чуть обработанной калькой с языка английского. По мнению А. Чириковой, определения нуждаются в более детальной проработке, чтобы исключить неправильное их понимание.

По словам А. Чириковой, в этом исследовании впервые так явно ставится вопрос о том, означает ли экономический рост автоматический рост социальной защищенности. Второй важный вопрос, который г-жа Чирикова не встречала в других исследованиях,  - является ли бизнес субъектом социальной защищенности.

Также Алле Чириковой очень понравилось, что в данном исследовании показано, что социальная защищенность включает в себя не только социально-уязвимые группы, просто она имеет разную природу, структуру и политику в зависимости от того, с какой группой мы имеем дело.

Второй дискуссант, Татьяна Ярыгина (Институт системного анализа счетной палаты) большую часть своего выступления посвятила понятийному аппарату и терминологии исследований социальной политики вообще и этого исследования в частности.

Кроме четкой системы определений, по словам г-жы Ярыгиной, такое глубокое исследование нуждается в четкой системе координат, чтобы понимать, что именно означают полученные тенденции.

После выступления дискуссантов возможность высказаться получили все присутствующие.

Галина Михайлова отметила, что рост благосостояния ведет к  росту готовности к протесту, к усилению борьбы за свои права. И мы это сейчас видим в других областях. Например, стихийную организацию граждан по защите своих интересов в деле борьбы с точечными застройками. Но этого  почти нет в сфере труда. Также г-жа Михайлова отметила, что ей в данном исследовании не хватила сравнения показателей социальной защищенности между регионами.

Выступление Нины Кузьминой, представляющей Федерацию независимых профсоюзов России, отличалось эмоциональностью. По ее словам, хотя роль профсоюзов в защите прав в сфере труда снизилась, она ожидала еще более скромного результата. Ведь сейчас положение самих профсоюзов хуже, чем было в 2002 году: они больше могут отстаивать права неопределенного круга лиц в суде. То, что работники видят в работодателе защитника своих прав, Н.Н.Кузьмина назвала абсурдом и тревожным фактором. И, действительно, если профсоюзы - это самоорганизация работников для защиты своих прав, то работодатель может выступать только внешним органом защиты.

Другим тревожным фактом является то, что сейчас забастовки, которые очень трудно провести официально, вытесняются голодовками, которые проводить можно. Но голодовка, в отличие от забастовки, это уже крайний шаг отчаяния, который хуже контролируется и ведет к непредсказуемым последствиям.

Г-жа Кузьмина высказала пожелание, чтобы все эти факторы также были «вмонтированы» в индекс защищенности в сфере труда.

Выступление Лилии Овчаровой (НИСП) состояло в основном из пожеланий и детальных предложений по поводу дальнейших шагов по улучшению исследования. Первым делом г-жа Овчарова предложила сбалансировать и привести в соответствие теоретические и эмпирические показатели. Также ей кажется, что следует проинтегрировать частные индексы и проверить, совпадает ли понимание социальной защищенности у простых людей и у экспертного сообщества.

***

Вообще, трудно спорить с тем, что тема социальной защищенности крайне важна. С нашей, непрофессиональной точки зрения, кажется, что важнее все же изучать ее касательно именно уязвимых групп населения. Хотя сравнение уровня социальной защищенности между разными социально-демографическими группами, в том числе, и далекими от низших слоев, безусловно, представляет научный и методологический интерес. Также дилетанта в вопросах социальной политики может несколько коробить, что такие животрепещущие общечеловеческие темы раскрываются при помощи сухого языка цифр. Но, пожалуй, без анализа эти цифр дела с социальной защищенностью в России обстояли бы еще хуже.

 

Фотографии Ивана Морякова